И отступила тьма.

Это восьмая часть моего повествования о том, как малозначимые детальки моего организма довели меня сначала до ручки, а потом до операционного стола, правда через тернии и с нечеловеческими усилиями.

Для тех, кто пропустил: Часть I, Часть II, Часть III, Часть IV, Часть V, Часть VI, Часть VII.

Очнулся я от того, что кто-то у меня над ухом говорил кому-то: «Чойта он не просыпается?»

«Я не сплю», — промямлил я, но глаза продрать не смог.

«Тогда все нормально», — сказал все тот же голос и, судя по звукам, они пошли смотреть футбол.

Я пребывал в очень странном состоянии, то отключаясь, то включаясь. Время потерялось.

Наконец мне удалось разлепить глаза. Темная комната, куча приборов, все пищит, мигает, и я к этому всему подключен. В руке новый катетер и в него опять чего-то капает.

Опять провал.

Включился. Мне жарко. Не просто жарко, а жарко невыносимо. Я уже сутки как не пил, однако пот валит так, что постель можно выкручивать. И колготки эти задолбали. Тут надо мной нарисовалось какое-то незнакомое лицо в маске.

«Как вы себя чувствуете?» — спросило оно.

«Мне очень жарко», — ответил я.

«Это нормально», — сказало лицо. «У нас тут много приборов и нет кондиционера».

Провал.

Открываю глаза. Лампы, коридоры, лифт. Куда-то едем на кровати. Опять вперед ногами. Качает прям как в поезде. А поезд всегда на меня нагоняет сон.

Провал.

Продираю глаза. Надо мной делегация. Че хотят не разобрать. «Дайте воды, гады!» — еле ворочаю языком.

«Вам нельзя пить, еще не прошло 5 часов после операции», — сказал кто-то в маске и свет опять погас.

Опять включился.

«Надо позвонить жене», — подумал я и давай искать телефон. Как ни странно телефон нашелся там, где я его и оставил. Только вот заряду в нем осталось на 30%. А у меня с собой ни ума, ни зарядки. Чота я как-то в одних тапках из дома вышел. И без зарядника.

Как оказалось, там, с той стороны океана, все бегают в кипише. Умудрились задолбать всю больничку звонками на тему, куда ж я пропал? Им сказали, что я отхожу в послеоперационной, но чота это не сильно успокоило, я так понял.

Договорились, что связь будет как у Штирлица. Сеансы по две минуты, каждый нечетный понедельник января. Ну в том смысле, что я буду иногда включать телефон и подавать сигнал, пока не найду от чего его зарядить. А то, скока тут лежать не понятно, а 30% батарейки это ваще ниачем.

Жмакаю на тревожную кнопку, нарисовывается медсестра. «Дайте воды, сволочи», — с порога здороваюсь я. «Вам нельзя», — привычно отзывается она. Я показываю ей телефон и грю: «А вот такой зарядник есть?»

Как внезапно оказалось, на весь этаж или IPhone или USB-C. И ни у кого моей архаичной микроюсбишной зарядочки. Довели страну! Ладно, думаю. Вот поменяется смена, может тогда у кого-то разживусь источником энергии.

Внезапно кончились силы. Провал.

Включаюсь. На столике стоит пол литры. Правда с водой. Ну я ее и выпил. Всю с горла и залпом. Они еще принесли. Я еще выпил. Они не наносятся, я не напьюсь. После третей я как-то успокоился. Но не надолго. И тут обнаружилась новая странная особенность. Болеть, как в прошлые сутки перестало.

НО!

Я теперь отдельной частью организма чувствую, как вода внутри меня протекает. И это не то, чтобы больно, а неприятно. Ты так отсёрбнул из бутылки. И через какое-то время чувствуешь, как оно там потекло. Ну зашибись, че. И жарко. И колготки эти задолбали, в них так парит, как будто в шубе в кровать лег и ватным одеялом укрылся.

Судя по темноте за бортом уже где-то вечер или ночь.

Оказался вечер, потому как принесли ужин.

Я у них спрашиваю: «Там мясо есть?» Они отвечают: «А как же! Конечно!» Ну и я им в ответ: «Я мяса не ем.»

Ой как они все забегали!

Ваще младший медперсонал там такой отзывчивый, шо хоть к ране прикладывай. А тут прям взяли встречный план. Раскудахтались так, типа я умру если не поем. Начали мне какие-то джемы предлагать, булочки. Еще чего-то, только я не понял, че конкретно. Чуть ли не всем миром еду без мяса собирали.

«Тихо! Ша!» — говорю. «Несите чаю и на сегодня все.» Умелись, но кудахтать не перестали. Теперь весь этаж знаел, что у них тут завелся тот, кто мяса не ест.

Принесли чаю, еще воды, ну и жизнь стала потихоньку налаживаться.

Только вот сил нет. Надо бы поспать, да жарко в этих колготах так, как будто ноги в сауне, сауна в подвале, там пожар, а я торчу по пояс с наружи из подвального окошка.

Тут мне приходят укол в живот закатать, сказали, что коагулянт. И я у них спрашиваю: «Скажите, а эти колготки тут ваще нужны? Или как? Не могу я в них больше ходить. Не подходят они к цвету моей распашонки.»

А они мне и отвечают человеческим голосом: «Какие колготы?»

И простынь так осторожно подымают. «Ах, эти», — дошло до них. «Это вам в операционной забыли снять. Ща.» — ну и избавили меня от этого счастья. И мне прям сразу полегчало. Как в анекдоте про «купи козу». Я отрубился моментально. Когда мне очередную капельницу ставили, я даже не проснулся.

Включился я уже под утро. Сил как у грузчика. Опять попил водички. Ну, думаю, хорошо бы и на горшок. А то, вон сколько выпил. Груда пустых поллитровок угрожающе занимала всю поверхность прикроватного столика.

Начал как-то шевелится и вдруг чувствую, ну не то шота.

Ва-первых голой жопе шота мерзко мешает. Ва-втарых какие-то странные ощущения внутри. Ну давай же я эту кровать с ее пультом насиловать на предмет переместить меня в полусидячее положение, шоб осмотреться шож там такое. С боями это удалось.

Игры в пупсика продолжаются. Трусов не подвезли, зато внезапно оказалось, что лежу я на простынке-подгузнике для малышей. Я не знаю, как дети в этом ходят, но ощущения мерзкие. И это меня как-то покоробило.

Но больше всего меня добил пакет, который я нашел в кровати. Полиэтиленовый пакет с чем-то желтеньким, от которого идет трубочка. И трубочка эта шла ровно к моим причандалам и скрывалась там прям внутри, вызывая непередаваемые ощущения, в физическом и моральном смыслах.

Я прям расстроился.

Такого унижения мой организм еще не испытывал.

Жму на кнопку. Приметается заспанная тетка. Я ей так осторожно грю: «Я хочу в туалет.» Она без печали идет куда-то и приносит полиэтиленовую колбу. Я ей еще раз так осторожно намекаю: «Я сам хочу. Ногами. А это я не хочу.» А она мне такая: «Вам нельзя.» И решительно откидывает с меня простыню.

А там этот трубопровод «Дружба» с пакетом на конце.

Тетка шота про себя пробормотала, что мне не разобрать и повесив этот пакет на специальный крючок на кровати, удалилась досыпать.

А я остался размышлять над тем, демонтировать ли мне это сейчас самому или подождать пару часов, и потребовать сатисфакции у них. Подергав трубочку, я решил подождать, потому как стало больно. Мало ли, че там эти супостаты придумали и на какой скотч это все приклеено.

Это был жирный минус, написанный черным маркером по странице моей жизни. Однако были и тощие плюсы.

Судя по тому, что я еще жив, операция закончилась удачно. Судя по тому, что мне не так плохо, как было вчера, жизнь налаживается, но это не точно. Так шо надо выбираться отсюда, а то вот этот пакет меня доканает чисто морально. Руки-ноги на месте, здоровый мужик, а лежу тут на детской простынке.

В общем нада валить. И по-быстрому, пока они еще чего не придумали…

Продолжение.