Джентльмен из Тернополя.

За угловым столиком сидел уже далеко не молодой человек. Я бы даже сказал, что это был крепкий старик. Перед ним стояла нетронутая тарелка с борщом, налитая рюмка хреновухи, лоснилось оттаивая тонко нарезанное примороженное сало.

Человеку было не до расставленной перед ним еды. Старик плакал. Сидел и плакал, совершенно не стесняясь своих эмоций, изредка смахивая тыльной стороной ладони катящиеся по щекам слезы.

Это было шота новенькое.

За то долгое время, которое мы угробили на построение уютного ресторанчика, чего мы только не насмотрелись! И истерики, и падающих под стол посетителей, и обвинений в мошенничестве. Всякое бывало. Но вот из клиентов еще никто не рыдал. Мы, бывало рыдали, но чтоб посетители, такого еще не случалось.

У меня нервов нет, чтобы разбираться с подобными фортелями, поэтому как обычно все легло на хрупкие плечи моего компаньона.

Плачущий старик оказался родом из Тернополя. После окончания Второй мировой он попал в британскую зону оккупации. Каким-то чудом отпетляв от выдачи назад в СССР, он свинтил в Британию, где и остался жить. Женился, обзавелся сначала детьми, а потом внуками. Теперь вот на старости лет решил попутешествовать.

Идя по улице в очередном европейском городе, его внимание привлекло что-то давно забытое, но щемяще родное. Он что-то увидел через витрину нашего уютного ресторанчика и решил зайти. В его возрасте кушать уже не сильно хочется, и скорее надо себя заставлять есть, нежели отвлекаться из-за голода от чего-либо увлекательного.

Открыв меню, он натолкнулся на знакомые названия и от неожиданности заказал все, что помнил с детства. Ну а когда ему подали первую часть заказа, он разрыдался от переизбытка чувств, ностальгии и нахлынувших воспоминаний.

Они тогда долго проговорили. По большей части рассказывал он. О своей жизни, о семье, о прожитых годах. О том, что старший сын еще как-то понимает украинский язык, но читать и писать на нем не умеет. Младшему язык предков дается с огромными усилиями, а вот внуки уже стопроцентные англичане, и даже не воспринимают на слух.

Вспоминал Тернополь, где он не был с войны. Хвалил вареники, которые по его словам были точь в точь как у его бабушки, что крайне удивительно, поскольку за более чем полвека никому так и не удалось повторить их. А тут, черти где, так далеко от его родного Тернополя вот они в свободном доступе, можно есть хоть три раза в день, а ему так не хватало их все эти годы. Потом они пели песни. Опять разговаривали.

В силу возраста он еле осилил 100 грамм хреновухи, но после посещения нашего туалета, где постоянно проигрывались звуки леса, очень нахваливал ее. Вышел и сказал: «Хорошая у вас горилка. Всего-то три рюмки выпил, захожу в туалет, а там птички поют.»

Через какое-то время, старик рассчитался, сердечно поблагодарил нас за путешествие в детство, оделся и вышел в ночь. Больше мы его не видели.

И такое оказывается тоже бывает. Наше скромное заведение оказалось машиной времени в чье-то детство.