Официантка Лика.

Кратко и в двух словах — алчная и тупая. Есть люди, про которых говорят «с гнильцой». Ну вы знаете, когда в 95% времени он остается человеком, но в пиковых так сказать моментах может и дрогнуть. Так вот это была противоположность такому типу. Классическая законченная дрянь.

Она была из первого набора, пришла вместе с Че. По всем признакам это была ее первая настоящая работа, с контрактом и белой зарплатой, несмотря на сказки в резюме. Возможно отсюда и соответствующее отношение, хотя у Че скорее всего это была так же первая работа, и с ним было все по-другому. Скудные умственные способности и поразительная алчность очень сказывались на качестве работы.

Мы только начинали, и людей в зале почти всегда было мало. Основная задача состояла в том, чтобы расширить круг постоянных клиентов. Это не значит, что перед ними надо стелиться, но клиент должен чувствовать тепло и радушие. И тогда он вернется, или хотя бы захочет вернуться.

Она же делила людей на тех, кто оставляет чаевые, и на тех, кто их не оставляет. Перед первыми она стелилась, а со вторыми была холодна и изредка груба. Грубость проскакивала вслед за завистью, Например, оценив стоимость айфончика последней модели у клиента и его чаевые в виде желтых монеток до евро, он тут записывался в жмоты, которые тыщи загребают, а на чай нормально оставить не могут.

Причем никакие лекции о том, что чаевые это добровольная оценка качества обслуживания не возымели никакого эффекта. Вообще достаточно много людей не оставляют на чай. Например, японцы и бельгийцы ни разу не оставили ни цента. Французы редко оставляют даже мелкие монеты. О местных ценителях дневных обедов и говорить не приходится.

У нас был постоянный клиент, который почти всегда сидел на 40 — 50 евро, но при этом никогда не оставлял на чай. После того, как он ушел, оплатив счет в 48 евро и не оставив монет, состоялся такой диалог:

— Ну вот, я так старалась, а этот жмот не оставил мне ни копейки!

— Лика, вообще-то он оставил 48 евро оплаты по счету. Таких клиентов надо любить.

— Так это же ваши деньги! А мне он ничего не оставил!

— Лика, а по твоему мнению из каких денег тебе платят зарплату? Она с неба падает?

— Это разве зарплата? Горбачусь тут на вас за копейки!

Причем, шоб было понятно, отэтот «горбачусь», это работа в треть нагрузки, потому как клиентов мало и только шла отладка процессов. Хотя зарплата в 450 евро выплачивалась на карточку регулярно и безоговорочно.

Как и у любого ограниченого существа, мечты у нее тоже имели потолок. Ее мечтой было зарплата в 1 000 евро. И работая у нас, она шла к своей мечте, изучая немецкий язык, чтобы уехать в Германию, поскольку там «меньше никто не получает».

Однако же изучением немецкого все было тоже плохо. Потому как инцидент с немцами хоть и повеселил нас, но оценку в жалобной книге нам прибил.

Зашли два парня, разговаривающих по-немецки. Заказали ребра, и что-то начали бугуртить. А я немецкий вообще не перевариваю на слух. Я как слышу немецкую речь, меня тянет уйти в лес в партизаны. Не знаю почему так, но когда они разговаривают все время кажется, что сейчас овчарки залают. Отправляю к ним Лику, которая ходит на языковые курсы, и по ее заявлениям уже знает немецкий на приемлемом бытовом уровне.

Возвращается и говорит, что господам бундесам соус кажется несколько неострым.

А мы к мясу и ребрам подавали два типа соусов, которые делали сами. По сути это была вариация на тему аджики из помидоров, лука, чеснока и жгучего и сладкого перца, с зелеными яблоками и сельдереем. Я варил по 20 литров каждого, раз в какое-то время, и он ярко-оранжевого цвета, закатанный в банки, работал украшением на полках в зале. Рецепт отличался наличием жгучего красного перца в острой версии. Но она была острая для основной массы потребителей, а мне, человеку, которому бутылочки соуса «Табаско» хватает на очень не продолжительное время, называть ее острой было как-то не с руки.

«Ну, наверное, устойчивые к остроте попались», — думаю я. Беру супержгучий соус из перца «Хабанеро» и с помощью трех капель довожу до приемлемой для себя остроты. Лика идет меняет соус у них на новый. Через какое-то время они просят добавку черного хлеба, что для немцев вообще не свойственно, поскольку они уважают строго белый. Отобедали. Ушли не оставив чаевых.

Появляется отзыв: «Нам подали ребра, которые нам показались очень острыми из-за наличия в них большого количества чеснока. Когда мы попросили заменить порцию, но нам принесли новый соус, который вообще нельзя было есть, поскольку его варили демоны в Аду. Но с помощью грубого черного хлеба нам все-таки удалось съесть эти ребра. Не ходите туда.»

Лика оставалась на работе по двум причинам. Постоянный кадровый голод и надежда, что она все-таки перерастет. Это был как раз тот случай, когда сиськи выросли, а мозг еще нет. Обладая интеллектом ребенка, она пыталась быть особо приветливой с теми, кто оставляет па-багатому на чай.

Результатом этого стал силовой инцидент.

Был у нас подрядчик, который менял грязеостанавливающие ковры у дверей. И у этого подрядчика работал сотрудник, который неровно дышал к Лике и как-то оставил ей на чай пять евро. То ли она ему как-то там сильно фривольно улыбалась, то ли он просто пьяный дурак, но приперся он готовенный и начал недвусмысленно намекать на то, что хорошо бы пятерочку и отработать. Мне пришлось за шкирку спустить его с крыльца и пообещать сломать ему ногу, если он еще раз нарисуется.

Полгода у нас другой их сотрудник пытался менять ковры. Через полгода, нарисовался этот, будучи уверенным, что его все забыли. Когда я ему мягко намекнул, что я помню за свои обещания и склонен держать слово, он стал приходить на замену, держа ковер на уровне лица, чтобы его не опознали.

Жизнь это не юная, невинная девица, а изрядно испорченная тетка, и она подкинула шанс Лике исполнить свою мечту. В том смысле, чтобы получать деньги просто за красивые глаза. Но тупость ее так и не позволила воспользоваться этим шансом.

В ответ на практически любое замечание, как нужно делать, и чего делать совсем не надо, звучало «это не входит в мои обязанности согласно контракту». Зато, видимо воровство входило, поскольку она частенько наливала себе полбокальчика нашего чудеснейшего вишневого пива в середине смены, думая, что ее никто не видит. Это спускалось на тормозах, до того момента, пока она не начала угощать пивом бесплатно всех своих подруг, которые заглядывали к ней на работу. Когда я ей намекнул, что пиво в общем то стоит денег, она заявила что «вы, иммигранты вонючие мне ничего не сделаете, и полиция даже дело не откроет, а я в своей стране», чем и решила вопрос о своем вылете на мороз.

Но и тут гладко не пошло. Она начала требовать выплатить ей то ли три, то ли шесть зарплат, согласно букве трудового кодекса, угрожая в противном случае пойти в инспекцию по труду с жалобой. Я ответил, что она может пойти только домой к маме, что она и сделала, приведя маму с собой. Мамаша кинулась тянуть мазу за невинно обиженную дочурку, и стало понятно, откуда растут ноги про контракты и трудовой кодекс. Мне пришлось объяснить мамане на пальцах, что есть видеозаписи постоянного несанкционированного отбора пива. Я сейчас составлю акт, солью это все в полицию и уволю не по собственному желанию, а за воровство. После короткого совещания мамзель заставила дочурку подмахнуть заявление про увольнение.

На том и распрощались.

После этого случая, все следующие наши сотрудники при приеме на работу подписывали сразу два заявления. На увольнение и на прием на работу. Первое было без даты. Гораздо позже она приходила к нам. Ни в какую Германию она не поехала, а сидела на пособии, усиленно доя фонд социального страхования, чем сильно гордилась.

Моя компаньон была уверена, что это просто возрастные особенности, и она перерастет, да и жизнь ее обтешет. Я же уверен, что дальше будет только хуже и при таком подходе к жизни награда обязательно найдет свою героиню.