Бомжи и бабло.

Второй выход из нашего уютного ресторанчика простирался во двор, где в П-образной форме уютненько располагались пару гостиниц, пекарня, пиццерия, магазин-перехватчик, государственное учреждение, бар, и еще что-то постоянно пересдаваемое в аренду.

Посредине этого слета блатных и нищих уютненько расположился сквер, состоящий из лип и каштанов, чуть более чем полностью. Когда-то сильно раньше деревья не были большими, под ними стояли лавочки, и вероятно, там забивали козла в домино. Однако время бежит неумолимо, лавочки сгнили, деревья разрослись. На то время когда я имел честь лицезреть их, это были уже непроходимые джунгли.

И в этих джунглях кипела жизнь, невидимая постороннему глазу. Там на деревьях, свив гнезда из проволоки, старых матрацев и полиэтиленовой пленки обитало сообщество люмпенов. Сиречь людей, которые уже выпали из гражданского общества. Они не имели собственности в виде квартир, жили на деревьях, перебивались случайными заработками, но еще не деградировали как личности. Ну почти не деградировали.

Как долго они там жили, я не знаю. Они иногда появлялись из ниоткуда, осматривая мусорные контейнеры на предмет наживы, и пропадали так же в никуда. Никакой агрессии от них не исходило и опасности они не представляли. Про их сосуществование рядом с нами я узнал, когда во дворе появились коммунальные службы и спилили все деревья. Затем появились строители и запилили посреди двора парковку с забором и шлагбаумом. Изгнанные из своего ореола обитания, они были вынуждены осваивать новые территории.

Такой территорией оказался термоприцеп от фуры, забытый кем-то под стенами пекарни. Вернее не сам прицеп, а пространство под ним. Они попытались свить там новое гнездо, но очень быстро дала о себе знать ночными заморозками наступавшая зима, и спать на сырой земле стало невозможно. Тогда они оккупировали маленькую площадку для сушки белья, которую мы запилили не так давно из обрезков палубной доски.

Когда я их увидел там в первый раз, я понял, что больше сушить там белье мы не сможем.

Я поинтересовался у благородных донов, что они там делают?

Благородные доны ответили, что им холодно спать на земле. И клятвенно заверили, что они будут только ночевать и только до конца зимы, потому что спать им собственно негде больше. У меня голова была забита всякой ерундой и без них, поэтому я просто махнул рукой. Пропала площадка.

Если бы по мотивам этого снимали сериал, то их жизнь — это был бы полноценный спин-офф. Я не знаю, были ли они связаны узами Гименея, однако очевидно представляли собою устоявшуюся пару. Поначалу они действительно приходили поздно ночью и растворялись во мгле с рассветом. Они вели довольно таки кипучий образ жизни. Причем деньги в их существовании играли такую же роль, как и в моем. Может быть не в таком объеме. Но например, они имели мобильные телефоны, питались пиццей из соседней будки у нас во дворе, покупали ополаскиватель для того, чтобы расслабиться вечером.

Т.е. у них был определенный бюджет, который они должны были пополнять. Да, вероятно, одевались они из мусорного контейнера, однако разницы между их кроссовками «Найк» и пуховиком с джинсами и теми, что висели в соседнем секонд-хэнде, были в том, что секонхэндовские кто-то постирал, перед тем как повесить на вешалку.

Спали они на площадке под пуховым одеялом, прижавшись друг к другу. Ни снег, ни дождь им не докучал из-за наличия козырька. Воду они добывали из водосточных труб, где-то умудрялись подзаряжать мобилы и кипятить воду для чая или растворимого кофе. Было пару поползновений доковыряться до нас с этими целями, но они были тут же пресечены на корню. Просыпаясь задолго до рассвета, они на скорую руку умывались, завтракали и отправлялись на поиски хлеба насущного.

Поначалу их скромный гешефт был в том, чтобы выуживать из контейнеров всякую электронику и добывать цветмет. На это неиллюзорно намекали останки этих ихних пылесосов с принтерами, валяющиеся в радиусе 10 метров от площадки. После просьбы не делать этого, они не прекратили проводить аутопсию электроприборам, но тщательно убирали за собой. С приходом в город политики по сбору возвратной тары их жизнь резко пошла в гору.

Кто-то решил нагреть руки на пустой таре. Схема проста как дверь. Под вопли про экологию снимаем дополнительный налог с производителей или импортеров напитков в стеклянных и ПЭТ бутылках, а так же металлических банках, ставим по городу тароматы — это такой автомат по приему пустой тары. Засовываешь бутылку — вылазит чек, который можно обналичить в соседнем супермаркете. Повышаем цену на напитки в таре на стоимость возврата, заставляя магазины возвращать бабло потребителям из кассы и ПППРРОООФФФИИИТТТ!!!!!!

А в чем же, профит, спросите вы? Так все просто. Тару сдают не все. Некоторые не заморачиваются этим. Некоторым стыдно. Для иных 10 центов не деньги. Они в минуту больше зарабатывают. Второй источник ништяков должен был быть в дополнительном налоге на производителей и импортеров. Но, как говорится, гладко было на бумаге, но забыли про овраги.

Из-за того, что на складах имелось достаточно большое количество уже готовой или импортированной продукции, на время переходного периода, пока поставщики и производители освоят печать специального символа на этикетке, этот символ печатали на самоклейке и тупо клеили на любое место на бутылке. Именно наличие этого символа и был маячок «свой-чужой», по которому таромат принимал их в свое ненасытное нутро.

Наш Амбер привозил нам упаковки кваса и пива и жменю наклеек, слезно умоляя клеить их самостоятельно, оплачивая это скидкой. Вот тут нашим непрошеным соседям карта и пошла, как говорится. Они развели настолько кипучую деятельность, что страшно было смотреть на это со стороны.

Я точно не знаю где они печатали наклейки. Но банки, ПЭТ бутылки, стеклянные бутылки были извлечены со всех обозримых мест, включая труднодоступные. Пивные банки расправлялись изнутри изогнутой проволочкой с такой скоростью и до такой степени, что гинеколог вместе с мастером по беспокрасочной рихтовке рыдали бы от зависти. Наклейки клеились на все, включая бутылки от виски, вина и водки, хотя эта активность изначально распространялась только на пиво-безалкогольную продукцию.

Отдельной статьей дохода стоял мусорный контейнер в помещении таромата. Дело в том, что аромат был несовершенен. И часто отказывался принимать даже ту тару, на которой знак был нанесен типографским способом. Ее сбрасывали тут же в рядом стоящий контейнер. Это было Эльдорадо! Клондайк! Достаточно было заклеить пропечатанный знак наклейкой, и таромат весело схомячивал эту бутылку, радостно урча принтером.

Стоит отметить, что за первый год горе-бизнесмен выплатил в два раза больше денег, чем смог снять с производителей и поставщиков, а так же с повышения цены на налоговую стоимость. Что, в прочем, было ожидаемо всеми кроме этого витающего в облаках романтика.

Доходы наших бомжей составляли примерно 30 — 40 евро только с тары в день. Ну, по крайней мере, они именно такую сумму декларировали в разговоре. А это больше 1 000 евро в месяц, потому как они работали без выходных. И что вы думаете? Они сняли квартиру и съехали с нашей площадки для сушки белья? Неа. Просто словосочетание «портянки от Версаче» обрело физическое форму в виде какого-то там смартфона, заменившего кнопочный телефон. Ну и ополаскиватель уступил место водке. Хотя и самой дешевой.

Кто понял жизнь — не ходит на работу.